Аўдыётэка → Аўдыё выданне:

Беларускі музычны фальклор (2 LP)

Календарные песни - Весенние; Троицкие и купальские; Жнивные Дожиночные, осенние; Колядные; Свадебные и родинные песни; Необрядовая лирика;
Инструментальная музыка. Записи 1960-х - 1980-х гг.

М30 49231 009
ЛЗГ
2 пластинки в раскладывающемся конверте (gatefold). Экспедиционные записи фольклорной комиссии Союза Композиторов Белоруссии, 1960-1980 гг. Составители З. Можейко, И. Назина, Т. Варфоломеева

NB На арыгінальных плытах 73 трэкі. Трэкі №58 і №62 утрымліваюць па некалькі найгрышаў кожны (два і тры адпаведна), пры алічбоўцы найгрышы былі вылучаны ў асобныя трэкі. Такім чынам атрымалася 76 трэкаў.

У 2008(?) 44 з 73 трэкаў былі выдадзены на пірацкім CD.

У 2010 г. плыты былі цалкам перавыдадзеныя фірмай «Мелодыя» на двух CD пад назвай Антология народной музыки: Белорусская музыка.

Анатацыя

На дзвюх грампласцінках гэтай анталогіі прадстаўлены ўзоры аўтэнтычнага музычнага фальклору, які быў намі сабраны ў экспедыцыях 1960–1980-х гадоў.

Першая пласцінка адлюстроўвае старажатны гісторыка-стылёвы пласт музычнага фальклору (каляндарна-земляробчага і сямейна-абрадавага); другая - гістарычна больш позні пласт, які ахоплівае непрымеркаваную песенную лірыку і танцавальныя найгрышы. У межах анталогіі мы імкнуліся таксама паказаць разнастайнасць мясцовых музычных традыцый Беларусі (паўночнай зоны - Паазер'я, паўднёвай - Палесся, усходняй, заходняй, цэнтральнай); прадставіць найбольш выдатных носьбітаў песеннага і інструментальнага народнага мастацтва: палескіх народных карыфеяў «галаснога спеву» Сцапана Дубейку з сяла Тонеж, мужчынскі ансамбль-гурт з сяла Глушкавічы, жаночы з сяла Букча, мяшаны з сяла Клятная; гарманіста-віртуоза Аляксандра Свірыдовіча з сяла Аляксандраўка (Міншчына), майстроў-выканаўцаў на рэдкіх інструментах — на «пышчыку-саломцы» Івана Піцуху з сяла Сіманавічы (Брэстчына), на парных дудках Івана Мураўёва з пасёлка Ластрыгіна (Магілёўшчына).

Першая старонка першай грампласцінкі прысвечана каляндарна-земляробчаму фальклору. Тут пададзены кананічныя тыповыя напевы разнастайных песень («абходных», з якімі каляднікі і валачобнікі абыходзяць двары аднавяскоўцаў зімой і вясной, другіх абрадавых, працоўных, ігравых-гульнёвых) усіх чатырох цыклаў каляндарнага кру­га: веснавога, летняга, восеньскага, зімовага. Паказаны розны харак­тер і распеў гэтых песень: антыфонны — з пераклічкай галасоў (ку­пальская N° 6, каляда № 17), харавы гетэрафонны з элементамі бурданіравання (жніўная № 10), адзіночны працяжны-«галасны» (масленічная «калыскавая» на арэлях - № 1, жніўныя - № 9, 12), адзіночны з вар'іраваннем пры стрыманым характеры гучання (жніўная № 11, восеньская № 15). Пададзены інструментальныя найгрышы жніўнай і каляднай песень, а таксама рэдкае для каляндарной традыцыі мужчынскае выкананне жніўнай (№ 8).

Другая старонка першай грампласцінкі прысвечана фальклору сямейна-абрадаваму, які прадстаўлены кананічнымі тыповымі напевамі свадзёбных-вясельных і радзінных песень, а таксама вясельнымі інструментальнымі найгрышамі (песеннымі, танцевальнымі, маршавымі). У цэлым свадзёбныя песні адлюстроўваюць тры бакі вобразна-эмацыянальнай сферы вясельнага рытуалу: рытуальна-святочную (каравай, слаўленне маладых, праезды да дамоў маладой і маладога, застолле), лірыка-драматычную («на вянках», або «зборнай субоце», сіроцкія песні, галашэнні-прычэты маладой і яе маці), жартоўную (песеннае «спаборніцтва» сватоў, дружак маладога і маладой). Прыкладам рытуальна-ігравога «шумнага» выканання з'яўляецца праход «цыганоў» (пераапранутых сватоў - № 42).

На старане 3 другой грампласцінкі пададзена любоўная і сацыяльная лірыка непрымеркаваных песень больш позняга гістарычнага пласта. Прыводзяцца таксама сучасная партызанская песня (№ 54), якая працягвае традыцыі песень салдацкіх, і інструментальная версія старадаўняй рэкруцкай (двухгалоссе на парных дудках - № 46). Паказаны майстры адзіночнага і харавога падгалосачна-паліфанічнага распеву, так званага спеву з падводкай - верхнім саліруючным голасам, які кантрапунктуе асноўнаму напеву харавой партыі (славутыя «падводкі» - Фаіна Алесіч, № 45, 48, Іван Прыбора, № 49, 67).

На старане 4 другой грампласцінкі раскрываюцца сольныя і ансамблевыя традыцыі інструментальнага выканальніцтва беларускіх народных музыкантаў. Сольныя найгрышы гучаць на адзіночных і пар­ных дудках, жалейцы-«пышчыку», скрыпцы, балалайцы, гармоніку. Ансамблевыя даюць прыклады рознага саставу інструментаў: 2 скрыпкі, цымбалы і бубен (№ 70): скрыпка, кларнет, гармонік і ба­рабан (№ 71), скрыпка, 2 цымбал, гармонік і бубен (№ 72). Апрача песенных і танцавальных найгрышаў тут паказана і музычная імправізацыя інструменталістаў - уласна імправізацыя на «пышчыку» («сам па сабе», № 69), скрыпічная «ілюстрацыя» расказу - былічкі («Цялушачка», № 66). Прымеркаваная да сенакосу лірычная песня «Касары косяць» даецца ў песеннай і інструментальнай версіях (№ 67, 68).

З. Мажэйка, І. Назіна, Т. Варфаламеева

RU

В музыкальном фольклоре белорусов ведущее место принадлежит песенному творчеству, которое охватывает два историко-стилевых пласта. Исторически наиболее ранний пласт, уходящий своими корнями в древнеславянскую эпоху, составляют песни календарно-земледельческого круга и семейной обрядовости.

Календарно-песенный фольклор представлен в Белоруссии четырьмя циклами (весенним, летним, осенним, зимним), которые включают и канонические типовые напевы, строго приуроченные к определенному времени, и песни, приурочиваемые к тому или иному времени либо обстоятельству условно. Из канонических зимний цикл включает и щедровок (в праздник зимнего солнцеворота). Весенний - напевы масленичных качельных песен, закликаний-призывов весны, песен волочебных (при обходе дворов на Великдень), юрьевских, кустовых (когда на «зеленые святки» водят «куст» - наряженную зеленью девушку), троицких и русальных. Летний цикл включает напевы купальских (в праздник летнего солнцеворота), жнивных и дожиночных песен. Осенний - напевы песен льновых, ярных (когда убирают яровые хлеба), собственно осенних. Календарно-земледельческий фольклор охватывает также весенние и летние хороводы; зимние игровые песни, связанные с главным персонажем колядных ряженых «козой» (№ 18), колядной шуточно-игровой свадьбой «Женитьба Терешки» (№ 20); весенние, летние и осенние толочные песни. Из условно приуроченных песен зимнего цикла известны «пилиповские» (время прядильных работ); весенне-летнего - прополочные, сенокосные, а также полевые, луговые, лесовые. Общей для всех жанров календарных песен является трудовая тематика, соединенная с тематикой быта и древних языческих празднеств, включая персонифицированные образы природы и самого празднества; Весны, Коляды, Масленицы, Купалы.

Семейно-обрядовый песенный цикл включает канонические типовые напевы свадебных и родинных песен, а также похоронных и свадебных причитаний. К этому же циклу примыкают и песни колыбельные. Из песен, условно приурочиваемых к родинам и свадьбе, распространены беседные. Развернутый ритуал свадьбы (в большинстве регионов Белоруссии она называется «весельем») включает множество песен многопланового содержания и образности. В целом можно выделить три основных стороны их образно-эмоциональной сферы: ритуально-праздничную (каравай, славление молодых, проезды к домам молодой и молодого, застолье); лирико-драматическую (когда заручают, «на венках», или «сборной субботе», песни невесте-сироте, плачи-причеты невесты и ее матери при благословлении, одаривании, прощании с родительским домом); юмористическую (песенные «состязания» сватов, дружек жениха и невесты). Среди родинных песен, помимо славлений новорожденному, его родителям и повивальной бабке, немало шуточных, адресованных той же бабке и кумовьям.

Музыкально-стилевые и типологические особенности напевов календарно-земледельческого и семейно-обрядового циклов обусловлены их строгой приуроченностью к определенному времени или обстоятельствам, как и их полифункциональностью, благодаря чему напевы этих песен отличаются предельной обобщенностью и емкостью. В большинстве своем это политекстовые (на один напев поется несколько поэтических текстов), сжатые напевы-формулы, имеющие символическое значение в пределах определенного ареала (мелодический символ коляды, масленицы-весны, купалья, жнива, осени). При внешне скупых мелодических средствах, в пределах узкообъемных ладовых структур и вариантном повторении одной полевки, они обладают огромной выразительной силой, благодаря смысловой весомости каждой мелодической детали, драматургической равно-значимости всех компонентов музыкального языка: собственно мелодических (ладовых и ритмических), орнаментальных, интонационно-оттеночных, тембровых. Немаловажным фактором, обусловившим стилевые особенности песен древнего исторического пласта, выступает также их синкретическая связь с обрядовыми, игровыми и трудовыми действиями, определяющими характер их исполнения.

Второй развернутый историко-стилевой пласт песнетворчества белорусов составили необрядовые песни, формирующиеся примерно с XIV столетия. Кульминационным периодом для их развития становится эпоха казачье-крестьянских восстаний (XVI - XVIII вв.). Помимо необрядовой лирики на бытовую и любовную тематику, а также песен балладного содержания, этот историко-стилевой пласт широко представлен мужской социальной лирикой-эпосом (песни чумацкие, бурлацкие, казачьи, о вожаках крестьянских восстаний, позже солдатские, продолжающие традиции рекрутских). От песен первого древнего пласта они отличаются неприуроченностью исполнения (поются в любое время, или, как говорят белорусы, «абы-кали»); яркой индивидуализацией музыкально-поэтического образа; закрепленностью поэтического текста за определенным напевом в различных его мелодических вариантах сольных и хоровых версий (№ 43, 52). Песни крестьянской вольницы впечатляют размахом, энергией (№ 53), лирические — богатством психологических оттенков (№ 50).

С песнями второго историко-стилевого пласта связано и развитое многоголосие подголосочно-полифонического типа, известное в Белоруссии как пение с «подводкой» — верхним солирующим голосом, контрапунктирующим хоровой партии нижнего голоса.

Песни второго исторического пласта в сплаве с песнями литературного происхождения явились основой и для собственно современного новотворчества советского периода, в центре которого песнетворчество партизанское (№ 54). Трагические события и потрясения Великой Отечественной войны возродили в селах и древний плач-причет, известный в народе как «голошение на случай беды» (№ 47).

Песенный фольклор Белоруссии многокрасочно проявляет себя в разных местных традициях. В соответствии с этими традициями можно отметить пять этнографических зон: северная - Поозерье (Витебщина), южная - Полесье (Гомелыцина и Брестчина), восточная (Могилевщина), западная (Гродненщина) и центральная (Минщина). Местные традиции сказываются и в преобладании в разных этнографических зонах определенных песенных жанров (например, волочебных в северо-западных и центральных регионах, колядок и щедровок - в южных, хороводно-игровых - в восточных); в преобладающих типах хорового пения (унисон с элементами гетерофонии на Поозерье; гетерофония, диафония на бурдонной основе и подголосочное многоголосие с «подводкой» на Полесье). Проявляются местные песенные традиции и в определенных закономерностях местных песенных систем в целом.

Богатые традиции отличают также инструментальный фольклор Белоруссии. Музыкальный инструментарий белорусов представлен образцами как древнего, так и позднего происхождения (наиболее ранние археологические находки датированы первой половиной второго тысячелетия нашей эры). Многочисленный по составу и разнообразный по типам, он включает инструменты струнные, из которых в настоящее время наиболее общественно значимую нагрузку несут скрипка и цимбалы, а также балалайка и мандолина; духовые свободные, из которых особенно любимы гармоника (баян, аккордеон), известна коринка (прямоугольная пластинка с верхними закругленными краями, сделанная из березовой коры, целлулоидной пленки); флейтовые: окарина, одиночная и парные дудки; язычковые: разнообразные по форме, материалу (дерево, кора, камыш, стебель ржи — «соломка») и характеру звучания жалейки, кларнет; амбушюрные: труба и рог. Среди мембранных инструментов повсеместно распространены бубен с «бразготками» (колокольчиками или бубенчиками, тарелочками), барабан с тарелками; из самозвучащих — звон (колокол), звоночки (колокольчики), «шархуны» (бубенцы), тарелки, ложки, «бразготки» (погремушки).

С незапамятных времен музыкальные инструменты связаны с традиционными видами хозяйственной деятельности белорусов (прежде всего с пастушеством, также охотой), календарно-земледельческой и семейной обрядовостью, различными обычаями, празднествами, развлечениями. В народной практике музыкальные инструменты используются как для сольного, так и ансамблевого музицирования (собственно инструментального, а также вокально-инструментального). Традиционные народные инструментальные ансамбли (по народному определению музыки, музыка, капэла, гурт, скоморохи) обычно невелики по составу и включают от двух до четырех инструментов. Имеются ансамбли, разнородные по составу: скрипка и бубен, скрипка и гармоника, скрипка и кларнет, скрипка, цимбалы, гармоника и турецкий барабан; однородные, состоящие из инструментов одной группы: две-три скрипки, скрипка и цимбалы, скрипка и басетля, скрипка, балалайка, мандолина и гитара (так называемая «струнная музыка»). В центральных и западных регионах Белоруссии встречаются ансамбли большого состава - «оркестры»: скрипки, гармоника, балалайка, кларнет, барабан и «бразготки»; скрипка, двое цимбал, баян, турецкий барабан и др.

Стилевые особенности инструментальной музыки белорусов обусловлены разнообразием ее общественно-стилевых функций и связей с другими видами народного творчества - песенным, хореографическим, драматическим. Наиболее древний пласт образуют сигнальные наигрыши (ритмизованные мелодические обороты на одном звуке или на последовательности нескольких тонов натурального звукоряда), исполняемые пастухами или охотниками на трубе или роге. Основу репертуара народных инструменталистов составляют обрядовые и необрядовые танцевальные и песенные наигрыши (близкие к первоисточнику при исполнении групповых песен и более свободно варьируемые при исполнении сольных). Заметное место принадлежит свадебным маршам, исполняемым в драматургически важные моменты ритуала (№ 33). В репертуаре некоторых музыкантов имеются импровизационные наигрыши — «сам по себе» (№ 69), а также звукоизобразительные пьесы («На птичьем дворе», «Как ветер в поле гуляет», «Телушечка» (№ 66). В полной мере фантазия и изобретательность музыкантов проявляются в сольном исполнении танцевальных мелодий, тогда как ансамблевая их трактовка более регламентирована.

Традиции народного песенного и инструментального искусства в его аутентичном виде хотя далеко не всегда сразу выявляются, однако достаточно живучи и в современном селе. Звонкое пение на открытом воздухе (по народному определению - голосное пение) на протяжении столетий отшлифовалось в своеобразную школу народного исполнительства со своими эстетическими закономерностями и критериями мастерства. Главные из них - умение «долго, голосно вести» (петь протяжно на широком дыхании), а также «поднять песню»
(распеть ее со звонкой «подводкой»). Наиболее ярко традиции голосного пения проявляются на Полесье, Могилевщине, южных зонах центрального региона. Выдающиеся его мастера (по народному определению - первые певцы округи) встречаются прежде всего среди пастухов, лесников, доярок, полеводов и речников (раньше особенно среди плотогонов). Такими корифеями голосного пения на Полесье являются пастух Степан Дубейко (№ 44, 50, 51, 55), лесник Илья Зеньковец и пастух Иван Прибора (запевала и «подводка» - № 49, 53, 67), доярка Катерина Дорох (№ 9), полеводы Раиса Головко (N9 1, 6), Ольга Вакульчик и Люба Русак (№ 10, 24, 35), Наля Андрейковец и Фаина Олесич (запевала и «подводка» - № 45, 48). На Поозерье и в западных регионах наиболее яркие традиции народной певческой школы обнаруживают себя в мастерстве «вывести песню» (искусстве варьирования при более сдержанной манере исполнения). Мастерами такого пения на Поозерье выступают Евдокия Зуева (№ 29), Агафья Бублик (№ 31), Зося Прусская (№ 40), на Гродненщине - Катерина Пышко (№ 11).

Искусство игры народные музыканты перенимают по традиции в семье (в Белоруссии много потомственных музыкантов), постигают самостоятельно (по народному определению - это природные музыки) или у известных народных музыкантов-мастеров, создающих таким образом свои местные исполнительские народные школы. Нередко народные музыканты владеют несколькими инструментами, сочетают исполнительство с изготовлением некоторых из них. Таковыми являются исполнитель на «пищике-соломке» Иван Пицуха (Брестчина, № 7, 59, 69), дудочники Василий Швед (Гомелыцина, № 56, 68) и Вячеслав Протасевич (Минщина, № 58), исполнитель на парных дудках Иван Муравьев (Могилевщина, № 19, 46). Среди «славутых» (знаменитых) музыкантов известны также гармонист Александр Свиридович (Минщина, № 34, 73), скрипачи Михаил Шкодун (Гомелыцина, № 61, 62) и Петр Тупицын (Могилевщина, № 66), скрипач и балалаечник Петр Жеканов (Могилевщина, № 60, 64, 65), скрипач и кларнетист Михаил Семенчук (Брестчина, № 71).

В предлагаемом альбоме представлены наиболее характерные в художественном и типологическом отношении образцы аутентичного музыкального фольклора из экспедиционных материалов, собранных нами на протяжении 1960–1980-х гг. во всех регионах Белоруссии.

З. Можейко, И. Назина, т. Варфоломеева

EN

In Byelorussian musical folklore a prominent place belongs to songs embracing two historical and stylistic layers. The earlier layer dating back to the ancient Slav epoch consists of calendar songs and songs for the yearly round of work in the field, as well as songs of family rituaals.

Calendar song folklore is represented in Byelorussia by four cycles (spring, summer, autumn and winter) including both standard canonic tunes strictly corresponding to a certain period, and those conventionally tied to this or that period or specific occasion. Among canonic songs for the winter season are carols and "shchedrovki" (wassailing on the winter solstice day and New Year eve). The spring cycle includes Shrovetide swinging songs, invocations of spring, Easter songs (door-to-door singing on Easter day), St. George's Day songs, "bush" songs (when on "green Yule-tide" a "bush" — a young girl decorated with greens — was walked around the village), Whitsunday and water-nymph songs (on "green Yule-tide" and water-nymph week). The summer cycle includes summer solstice songs, reaping and end-of-the-reaping songs. In the autumn cycle there are songs of spring crop and lax harvesting and autumn songs proper. The calendar and agrarian folklore also embraces spring and summer round-dances, winter songs-games with "the goat" as the main personage of guisers at Christmas time (No. 18), the humorous carol game "Tereshka's Wedding" (No. 20); communal songs (sung during spring, summer and autumn agrarian work organized as collective help to the landowner). Conventional songs of the spring and summer cycle include weeding, hay-making, meadow, field and forest songs (correspondingly sung on the meadows, in the field and the forest). The common feature of calendar songs of all genres is the labour theme interwoven with features of everyday life and ancient pagan festivals including personified images of nature and the holiday itself: Spring, Yule-tide, Shrovetide, summer Solstice.

The family and ritual spring cycle includes standard canonic tunes of wedding and birth songs as well as funeral and wedding laments. Lullabys, too, belong to this cycle. Among songs conventionally included in wedding and birth songs there are many "conversational" ones (sung by guests at the table on a specific occasion). The full wedding ritual (in many regions of Byelorussia it is called "veseliye" /merry-making/) includes many songs of widely varied contents and imagery. Difference in images and emotional characteristics makes it possible to divide these songs into three main groups: ritual-festive (karavai/round loaf — ritual bread, praising the newly-weds, calls on the bride's and groom's houses, wedding feast); lyrical and dramatic (at the betrothal, "garlanding the betrothed" or on a Saturday girls' party, songs to the orphan-bride, laments of the bride and her mother); hummorous (singing "competitions" of match-makers, the best man and bride's maid). Among birth songs, besides those praising the newly-born, his parents and midwife, there are many humorous songs addressed to the midwife and godparents.

Musical, stylistical and typological differences of calendar and agrarian, on the one hand, and family and ritual cycles, on the other, are explained by two reasons: their strict timing to a certain period or specific occasion and their polyfunctionality which make the tunes of these songs highly generalized and capacious. They are mostly polytextual (with several poetic texts sung to the same tune), thematically concise tune formulas, having a symbolic meaning within a certain area (melodic symbols of Yule-tide, Shrovetide, summer Solstice, Reaping, Autumn). With seemingly few melodic devices, within narrow modal structures and varied repetition of the same melodic turn, they possess a tremendous expressive power — so significant is each melodic detail and so dramatic are all the components of musical language: melodic proper (modal and rhythmical), ornamental, those of intonation, shades and timbres.

The second large historical and stylistic layer of Byelorussian folklore consists of non-ritual songs dating back to the 19th century. The culmination of their development falls on the epoch of Cossack and peasant uprisings (16th — 18th centuries). Besides non-ritual lyrical songs on themes of love and everyday life, as well as songs-ballads, this historical and stylistic layer is widely represented by male social lyrics-epos: choo-mak songs (peasants who brought salt from the Crimea), barge haulers', Cossacks' ones, songs of leaders of peasant revolts, later soldiers' songs following the traditions of recruiting ones. They differ from the songs of the first, ancient, layer by lack of connection with any definite period or specific event, by vivid individualization of musical and poetical image and by firm association of the text with a definite tune in its various solo and choral melodic versions (Nos. 43, 52). Songs of the second layer are connected with the developed many-part singing of the polyphonic-subsidiary voice-type known in Byelorussia as singing with improvised descant — the upper solo voice contrasting with the choral part of the lower voice.

Songs of the second historical layer, in fusion with songs of literary origin, formed the basis for creating contemporary songs during the Soviet period where guerilla songs prevail (No. 54). Tragic events and turmoil of the Great Patriotic War revived in the villages the ancient lament known among the people as "wailing in case of disaster" (No. 47). Multicoloured Byelorussian song folklore reveals itself in different local traditions. In accordance with these traditions five ethnographical zones can be singled out: the northern — Poozerie (the Vitebsk region), southern — Polesie (the Gomel and Brest regions), western (the Grodno region) and central (the Minsk region). Local traditions manifest themselves in the dominance of certain song genres in different ethnographical zones and in the prevailing types of choral singing (unison with elements of heterophony in Poozerie, diaphony on the bourdon basis, heterophony and polyphony with improvised descant in Polesie) and in certain featu-features of local song systems on the whole.

Rich traditions characterize Byelorussian instrumental folklore as well. Byelorussian musical instruments are represented both by ancient samples (the earliest archaeological finds date back to the first half of the second millennium A.D.) and later samples. Numerous and varied, they include the strings — the violin, cimbalom, balalaika, mandoline; the winds — harmonica, korinka (a rectangular plate with rounded upper edges made of birch bark, celluloid film), single and double pipes, zhaleika of different types with the "pishchik-straw" among them, clarinet, trumpet and horn. Among percussion instruments — the tambourine with "braz-gotkas" (bells or harness bells, cymbals), drum with cymbals; among resonating — the bell, small bells.

From time unmemorial musical instruments are connected with traditional types of Byelorussian work-processes and economic life of man (cattle-breeding, hunting), calendar and agrarian and family ritual songs, different festivals. In popular practice musical instruments are used both for solo and ensemble playing (instrumental proper as well as vocal-instrumental). Traditional folk instrumental ensembles are usually small, including from two to four instruments. There are heterogeneous ensembles: the violin and tambourine; violin and harmonica; violin and clarinet; violin, cimbalom, harmonica and Turkish drum; homogeneous — two or three violins, violin and cimbalom; violin and basetla; violin, balalaika, mandoline and guitar (so-called "string music"). In central regions of Byelorussia there are large ensembles — "orchestras".

Stylistical features of Byelorussian instrumental music are explained by the diversity of its social functions and connected with other types of folk art — song, choreographic and dramatic. The most ancient layer consists of "signal" tunes played by shepherds or hunters on the trumpet or horn. The core of the folk instrumentalists' repertoire is made up from ritual and non-ritual dance and song tunes. A prominent place is occupied by wedding marches (No. 33). In the repertoire of some musicians there are improvisational tunes — "on my own" (No. 69), as well as sound-painting pieces "On the poultry-yard", "As the Wind Blows In The Field", "Little Calf", No. 66). The musicians' imagination and resourcefulness fully manifest themselves in solo performance of dance tunes (Nos. 34, 73), while their ensemble treatment is more stan-dardized.

Authentic folk song and instrumental traditions, though not always obvious, are still alive in the Byelorussian village of today. On the two discs of the anthology there are artistically and typologically the most characteristic samples of authentic musical folklore from folklore-gathe-ring expeditions of the 1960s — 1980s in all regions of Byelorussia. The first disc; Side I — calendar songs; Side 2 — family ritual songs. The 2nd disc: Side 3 — non-ritual song lyrics; Side 4 — instrumental music.

E. MOZHEIKO, I. NAZINA, T. VARFOLOMEYEVA